Он с детства не плакал, – история пленного нацгвардейца из Кривого Рога, который был на «Азовстали»

О 43 днях без связи с сыном, который 24 февраля выехал на задание в Мариуполь и удивительное освобождение из плена российских оккупантов. Это история о криворожанке Виктории Коробко, которая всем сердцем верила, что ее первенец Кирилл, военнослужащий НГУ, из плена вернется домой живым.

Мы публикуем этот материал в дни, когда мир обсуждает очередное преступление оккупантов – обстрел места содержания украинских военных, защищавших Мариуполь. Генштаб считает, что таким образом российские оккупанты пытаются скрыть пытки и расстрелы украинцев из «Азова» и других военных.

Быть водителем

Криворожанину Кириллу Коробко 21 год. В 2020 году Кирилла призвали в армию. Парень служил в 21 отдельной бригаде охраны общественного порядка имени Петра Калнышевского, или как ее называют в Кривом Роге, части 3011 национальной гвардии Украины.

После полугодовой срочной службы в октябре 2020 года Кирилл подписал контракт, ведь имел профессиональное образование – заканчивал криворожский автотехникум, где стал водителем категории С, а значит, имеет право водить грузовик. До полномасштабного вторжения солдат Коробко ездил в восточную часть страны всего несколько раз – в Волноваху в качестве водителя.


Здесь, в Кривом Роге, он также был водителем – полтора года ездил на грузовом автомобиле, так называемым "вахтовка". Парень возил сослуживцев на дежурство, когда те патрулировали Кривой Рог – в выходные или на праздники, например. Так должно было быть и в феврале 2022-го.

Я знала, что что-то может случиться, поэтому когда он 23 февраля вышел из квартиры – у меня открылся просто поток слез. А 24 февраля он должен был уехать в 6 утра, а в 5 уже началась война. Конечно, я звонила ему и спрашивала, куда едете. Он сказал: это приказ, мы должны забрать своих ребят, – рассказывает Виктория.

Его решение

Кирилл с рождения был упрямым парнем, советы родителей всегда выслушивал, но решение всегда принимал сам, рассказывает его мама Виктория.

Как мама я понимала, что может случиться разное – в стране несколько лет АТО. Когда он решил подписать контракт, я говорила, что беспокоюсь, но приняла его решение и уважаю его, – говорит Виктория Коробко.

За три дня до начала войны, когда Кирилл сказал семье, что будет ехать в Донецкую область, конечно, в семье был откровенный разговор. Военные отправились в Мариуполь.

Даже когда объявили боевую тревогу, мы до конца не осознавали, не думали, что будет все так. Осознание того, что все очень серьезно пришло только тогда, когда произошел первый прилет. Мы тогда были уже на "Азовстале". Там мы пробыли где-то до 8 марта, – рассказывает Кирилл.

Дома его остались ждать мама с папой, младший 12-летний брат, любимая, бабушка.

43 дня тишины

В течение первой недели Кирилл звонил по телефону домой, а уже 2 марта предупредил, что связи не будет. О судьбе ребенка супругов Коробко, его младший брат и любимая не слышали 43 дня. Когда Кирилл получил ранения, военные сообщили родителям, что сын жив.

Травму я получил 10 апреля. Мы стояли в небольшом городке, зашли кадыровцы, бросили гранту и осколки попали в ногу. Первую помощь оказали сослуживцы, а потом уже медики в "Азовстали". Все, как в больнице, только в подвале, – рассказывает Кирилл.

Плен

В плен нас в основном вывозили “ДНРовцы”, не россияне. Они почти не контактировали с нами, только приказы давали. Сначала нас держали в Еленовке Донецкой области. Они нас, знаете, не обвиняли, а больше как-то запугивали. Пытались деморализовать: мол, мы никому не нужны, нас все бросили, и мы будем отстраивать там все, – рассказывает Кирилл.

Те, кто удерживал Кирилла и его сослуживцев, не били, не пытали, кормили, и даже оказывали что-то похожее на медицинскую помощь – по крайней мере, делали перевязки и давали какие-то обезболивающие.

Верить и ждать

Семьи военнослужащих обращались к командирам части, записывали обращения, просили о деблокаде Мариуполя, но на тот момент никто не мог ответить, ведь не знали чего еще ждать от врага.

То, что его освободили, мы до сих пор считаем чудом. Освободили только четырех из 158 удерживаемых... об этом очень больно говорить” – говорит Виктория.

Почему выпустили именно его – до сих пор никто не может понять – то ли молитвы, то ли просто случай, то ли оккупантам не хотелось возиться с ранеными.

Кирилл никогда не плакал – с самого детства. Он был и есть очень смелый парень. Вот эта безэмоциональность, холодный ум, видимо, и уберегли его, – говорит Виктория.

Семью постоянно поддерживали друзья Кирилла, одноклассники, одноклассницы и школьная учительница из 74-й школы.

Первый обмен сорвался

Кирилла и нескольких его сослуживцев должны были передать украинской стороне 23 июня, но тогда россияне сказали, что что-то сорвалось. Опять же – говорили, что виновата Украина. В следующий раз пленных вывозили через неделю – уже 29 июня.

Вечером нас (пленных украинцев, – авт.) выстроили, назвали фамилии, мы вышли, быстро загрузились в КАМАЗ. Вот с 20:00 и до 17:00 следующего дня мы были в пути постоянно, – рассказывает Кирилл.

Когда мужчина пришел и сказал Виктории, что сын скоро будет дома, женщина сначала не поверила.

Говорю: это шутка?.. Когда поняла, что нет – сразу поехали туда, откуда можно было забрать Кирилла [...] Я видела его состояние, поэтому просто обнялись и не плакали - выплакали все дорогой к нему, – говорит, улыбаясь, женщина.

Кирилл улыбается, когда говорим о том, чего больше всего хотелось. Все время несения службы и плена не хватало чего-нибудь сладкого.

Теперь парня ждет длительная реабилитация после полученного ранения, эмоциональное восстановление и бабушкин "Наполеон".

Вообще-то мама говорила, что испечет свой фирменный Наполеон уже для правнуков. Но когда Кирилл попал в плен, она ежедневно говорила "пусть только вернется, пусть только вернется".