«Я там был ровно 62 дня. На работу ходили, как на праздник», - чернобыльская история криворожанина

К 31 годовщине Чернобыльской трагедии свою историю рассказал криворожанин, трудолюб, чернобылец Сергей Разорвин.

Сергей сомневался говорить ли о всех событиях «ядерного» времени или нет, но поведать правдивую историю, историю жизни решил не раздумывая: «Я говорю как есть».

После службы в Германии наш земляк получил повестку на 180 суток в «зону отчуждения»:

«Мне пришла повестка. В те года забирали всех подряд, забирали всех без разбора. И молодых и стариков… Кому-то нужно было это делать. Приехав туда, мы не осознавали, что это все так страшно».

В августе 1987 года очередную команду привезли в Чернобыль:

«Привезли нас в лес, там палатки. На заборе сидят военнослужащие которые ждут замену. Давно не было замены. Когда мы подошли, нас сразу же расхватали, мол, это мой. Они уезжают, мы их заменяем», - сказал Сергей Разорвин.

Если кому-то не доставалось «замены», люди были вынуждены ждать приезда следующей смены. Тот, уже опытный служащий, который успел схватить 25-летнего Сергея рассказал что и как нужно делать, посвятил его во все тонкости непростой «работы».

Новоприбывшие ребята располагались и не подозревали что их ждет, и что повлечет за собой проживание в радиационной зоне.

Эпизод знакомства с окрестностями в памяти нашего земляка черным пятном закоренился в памяти:

«Первая картина, которую мы увидели – дождь, все серое и само здание саркофага сливалось с грязным небом. Не очень хорошо себя чувствовали. Птиц нет. Вообще. Пролетали иногда журавли, несколько ворон... Это жутко. Больше живности не было».

После построения командир гарнизона начал назначать фронт работ каждому из 150 прибывших военнослужащих:

«Я попал химиком. Вообще-то, мой заменщик советовал идти на автобус, что бы не попасть на сам реактор. У меня были категории. Нас таких хитрых осталось 8 человек. Командир спросил какие у нас специальности. Я ответил – водитель автобуса. На это услышал, что им нужны химики», - рассказывает криворожанин Сергей.

На следующий день взвод знакомился с частью, все еще не понимая, куда они попали…

«За нами приехали несколько грузовых машин. Все чужие, никого не знаем. Нам сказали, что едим прямо туда. Мы жили в 30-ти километровой зоне от самого реактора.Завезли нас в деревню, там уже граница, таможня. Машины с чистой зоны не пускают. По ту сторону черты была уже зараженная зона.

Мы эту деревню назвали мертвой. Там все есть. Все, как было после взрыва, только людей нет. Мы ничего не понимали... Мы не ожидали увидеть мертвую деревню», - поделился Сергей.

Жизнь остановилась. Все вещи, заправленные кровати, машины в гаражах и посуду люди бросили, забрав, кто успел, самое необходимое. У всех во взводе было ощущение, что люди просто вышли, отлучились и вот-вот вернутся:

«Нам было интересно посмотреть. Машины в гаражах стоят. Все, как люди бросили, все неприкосновенно стояло. Самое ужасное, что мы увидели, это когда открыли дверь в комнату и увидели детское белье и игрушки. Это было тяжело».

Перед тем как приступить к работе, военнослужащие брали форму, лепестки для защиты дыхательных путей и рукавицы:

«Год прошел после трагедии, после того как все случилось. Разрушений мы не видели. Каждому дали ведро, тряпки, щелочь, необходимые приправы. Всем нам давали небольшой участок и мы его мыли».

Молодые и старики работали по 30минут. У каждого был участок метр на метр, который нужно было чистить:

«Это прошел год. Мы его драяли тысячные и еще будут драять... Этот участок небольшой. Пол часа работы, пол часа перекур. За день в общей сложности мы работали 2 часа. Больше нас не пускали».


Тогда еще молодые парни были беспечными, да и радиации не видно, а значит - опасности тоже. Мужчин проверяли дозиметрами после каждого выхода с энергоблока. Если у кого-то был перебор по дозе радиации, форму тут же снимали и сжигали.

«25 лет прошло после моей службы на реакторе, а это не отмоется по сей день», - рассказывает Сергей Разорвин.

Не смотря на внутренние сложности, Сергей сказал:

«На работу ходили как на праздник. Чем больше на работу ходишь, тем больше получаешь «радиков». Их так называли. Смену отработал и в журнал пишут количество заражения за день. Нас не проверяли, нам просто писали цифры…

За пол года нужно было заработать 9 «радиков», за день нам писали по 0,05 . Чем быстрее заработаешь дозу радиации, тем быстрее тебя отправят домой. По моим подсчетам я получил три рентгена.

Были сектора, стена в середине, генераторы, 25-24 отметка... На высоте мы мыли без страховок. По тонкой полоске ходили. Ничего страшного. Работали все одинаково», - признался наш земляк.

Команде давали выходные, потому как часто работать запрещалось. После взрыва на ЧАЭС прошел год, а зона заражения все еще была огромна.

«В той черной зоне это серое здание... В душе как-то крутило неприятно да еще и непогода. Было не по себе.

На площади были треуголные знаки, которые предупреждали об опасности «Проходи мимо – это зона заражения!». Это было похоже на могильники.В этих территориях нам говорили проходить быстрее», - рассказал Сергей Разорвин.

Сергей Разорвин был командиром взвода. О сослуживцах отзывается тепло. Говорит, что была дружеская атмосфера, помощь и взаимовыручка:

«У нас не было, как у военных – встать, лечь. Мы дружные были. Нас заставляли строевой ходить, но это продлилось не долго. В свободное время мы играли в волейбол.

Но нам запретили, потому что подымается радиационная пыль. При строевой она наверное не поднималась (смеется, - авт.). Строевую отменили и мы были просто гражданские люди. Со своей командой мы были просто друзья».

Команда, что трудилась и подвергала себя опасности каждый день была не прихотлива в условиях проживания. Но касаемо кормежки криворожанин-чернобылец признался:

«Кормили, честно сказать, неважно. Как солдаты - вечно голодные, -смеется Сергей, - мы гуляли в яблоневом саду. Яблоки были нереально красивые, а по размеру... я таких не видел вживую, только на картинках. Нас предупредили, что их нельзя есть. Мы боялись...».

Природа вокруг практически ничем не отличалась, но особенно Сергею запомнился рыжий лес, яблоки огромных размеров и найденные грибы:

«Один раз попались нам лисички, у которых шляпы размером с руль машины. У знакомого был прибор, что вычисляет количество радиации, мы разрезали этот гриб, проверили. Была допустимая норма. Мы его пожарили, - смеясь рассказывает криворожанин.

В «зоне отчуждения» Сергей Разорвин был ровно 62 дня.


«И вот пришел приказ - всех до 30 лет комиссовать. У меня не было еще детей. Была опасность, что их может и не будет. Всех начали собирать. Командир батальона, мой земляк, полковник, попросил меня остаться, поскольку я командиром взвода был да и три рентгена заработал. Что три рентгена, что девять – это не имеет значения. Мне сказали, что я обречен.

Приказать он мне не мог. Им нужны были опытные люди, так как должна была приехать новая смена. Я дал добро. Решил остаться. Все молодые уехали, я остался со старыми мужичками. Мы тогда очень объединились. Стали семьей».

На самой станции Сергей отработал 31 день. Он поделился еще одной жуткой историей. Рядом с местом, где работала команда находился оперативный штаб, где сидели управляющие энергоблоком. Все было под охраной, но некоторые парни умудрялись взламывать комнату, где стояла аппаратура:

«Ребята пробирались туда, непонятно каким образом и воровали детали. Я этого не видел, но в мою службу троих ребят увезли мертвыми из-за этих деталей.

Они прятали эти запчасти в карманы. Как известно, металлы впитывают радиацию. У одного начало гнить место, где соприкасался металл с телом, один ослеп… С моего периода службы тех ребят, которых я знаю, осталось человек десять из ста…»

Когда приехала проверка, криворожанину сказали, что свою дозу радиации он заработал и больше его на станцию не пускали. На протяжении месяца Сергей Разорвин находился там просто так, ожидая замены:

«Этот промежуток времени был очень томительным. Хватался за любую работу. Рисовал стенгазеты, картошку чистил. Тяжело шло время. Предложили поработать в офицерской столовой: чистить овощи, мыть посуду. Я очень радовался – кормили на убой (смеется, - авт.)».

У Сергея Разорвина 2 награды. Говорить о них он отказывался. И героем себя криворожанин не считает.

Сейчас Сергей Разорвин, побывав в сердце трагедии, получает пенсию 949 гривен ну и прибавку 200 гривен на лекарства выплачивают.

Наш рассказчик преуменьшил свой вклад в Чернобыльскую историю, так как рисковать своим здоровьем и жизнью способны только герои.