Реформа образования: кто, где, когда?

В идеале, для того, чтобы реформа образования (как и любая другая) состоялась, необходимы как минимум сочетание и совпадение нескольких факторов. Пишет gazeta.dt.ua.

Во-первых, политическая воля и желание властных элит проводить реформу. Во-вторых, наличие реальных возможностей и рычагов власти для реализации реформы: материальные и кадровые ресурсы, влияние реформаторов на ключевые институты власти и согласие последних проводить изменения, способность преодолевать сопротивление реформам. В-третьих, преемственность власти и политики, по крайней мере в осуществлении образовательной реформы. Политические разногласия в «верхах» могут касаться способов реализации реформ, но смена власти не должна приводить к изменению курса. В-четвертых, понимание и поддержка реформы активной частью общества и профессионального сообщества.

Осенью 2014 эксперты Стратегической консультативной группы попытались оценить перспективы образовательной реформы в Украине - рассмотрев перечисленные факторы. Результат не очень вдохновляет: перспектива оценивалась как 50 на 50, - это баланс можно обнаружить по всем упомянутым параметрам.

Например, желательность образовательной реформы для правящей элиты. Здесь старая песня о главном - образование в пределах все того же остаточного принципа. В президентской программе реформ она попала в «вектор ответственности» тринадцатым пунктом. В программе реформ правительства содержится несколько общих деклараций - разумеется, в порядке очереди - после «больших вопросов». Определенный робкий оптимизм породили пункты по реформе образования, удалось втиснуть в коалиционное соглашение, - но следующие декабрьские инициативы Минфина по урезанию расходов на сектор продемонстрировали железную логику: рубить надо именно ту ветку, на которой сидишь, - близко и удобно ...

В данном случае нынешняя правящая элита мало отличается от своих предшественников. Для нее образование - затратная статья бюджета, а не сфера долгосрочных инвестиций.

В нынешних «верхах» главные энтузиасты реформ — профильный министр (с заместителями) и председатель профильного комитета ВР.

Если говорить о реалистичности реформ с точки зрения способности упомянутых энтузиастов провести их в жизнь, то решимость и политическую волю они подтвердили своими действиями: удалось наконец принять многострадальный закон о высшем образовании и сделать первые шаги к его имплементации, МОН достаточно последовательно борется за дерегуляцию и дебюрократизацию, профильный комитет ВР готовит три проекта законов, из них самый главный — рамочный закон об образовании. Удалось сдвинуть с мертвой точки проблему прозрачности отбора учебников, издаваемых за бюджетные средства. Отменено целый ряд ведомственных актов, которые превращают школы на фабрики отчетности или является частью коррупционных схем. Введен мораторий на проверку и аттестацию школ. Начат процесс совмещения государственной аттестации.

Говорить обо всем этом как о системной реформе, конечно, не приходится — пока сил и времени хватает только на нейтрализацию наиболее одиозных, вопиющих рудиментов и новообразований старой системы. Геракла очистки авгиевых конюшен занесли в список подвигов. Нынешнему руководству МОН за подобные действия упрекают: слишком медленно, слишком спонтанно, системно. Но нынешнее МОН должен заниматься, скажем так, нестандартными делами (эвакуация университетов, беженцы, школы, вузы, персонал и учащиеся в оккупированном Крыму и на охваченном войной Донбассе).

Относительно преемственности говорить как-то не получается. Наиболее удачная, возможно единственная реальная (пусть и половинчатая) реформа — внешнее независимое оценивание — состоялась во многом благодаря тому, что В.Кремень - Николаенко - Вакарчук последовательно поддерживали новшество с 2001-го по 2010 гг., несмотря на политические бури и смены власти. Здесь, кстати, сыграл огромную роль четвертый фактор - поддержка общества, благодаря которому не менее последовательные попытки убить ВНО успеха не имели. Формально условия для преемственности вроде есть — и президент, и парламент избраны в прошлом году, профильный министр реинкарнированный в той же ипостаси, МОН успешно сотрудничает с профильным комитетом. Неформально — война, очень тяжелая социально-экономический и финансовый кризис создают исключительную политическую нестабильность, в условиях которой последовательность и преемственность образовательной реформы может быть обеспечена не только и не столько властью, как обществом.

И здесь мы переходим к четвертому фактору - поддержки изменений обществом и профессиональным сообществом. Образование в Украине - это почти 9 млн только непосредственно в ней занятых как учащиеся, обучаемые, и те, кто технически обеспечивает ниву для посева разумного и доброго. Удвоим эту цифру за счет родителей и бабушек-дедушек и получим в общей сумме половину населения страны, для которого реформа образования — не абстракция, а предмет жизненного интереса.

Отметим, что реформирование такого огромного общественного сектора как образование — неблагодарное дело. Любой политик, который инициирует реформу в образовании, во-первых, не доживет (на своем посту) до полного проведения этой реформы, во-вторых, вряд ли дождется благодарности от современников, скорее — наоборот. Уже сейчас инициаторы реформ испытывают серьезное давление как со стороны общественных групп, для которых реформы представляют угрозу, так и со стороны тех, кто «не понял» или «неправильно понял», — и тут действительно можно упрекнуть этих самых инициаторов в том, что они мало занимаются объяснением своей позиции.

Своеобразным индикатором настроений и позиций различных сегментов общества по реформе стал принятый в сентябре закон «О высшем образовании» и обнародована в ноябре Концепция развития образования Украины на период 2015-2025 гг. Принятие закона вызвало в обществе парадоксальную реакцию: победа после нескольких лет изнурительной политической борьбы вызвала некую эйфорию — теперь все будет иначе. И это «иначе» будет уже сейчас. Возможно, это было своего рода эхо революционной эйфории и нетерпение: предыдущую власть прогнали, мы победили, жизнь изменилась!

Аналогично, как изгнание Януковича и его клана отнюдь не изменило систему и людей системы, принятие закона о высшем образовании означало не так завершения процесса изменений, как его начало. Уже первые несколько месяцев в «новом законодательном поле» продемонстрировали, что реальная имплементация закона — это упрямая, длительная, рутинная, тяжелая работа на годы, которая требует объединенных усилий слишком большого количества институтов и людей. Уже сейчас можно составлять сборник анекдотов о том, как с мест идут запросы в центр с просьбой «разрешить», «обязать», разъяснить, — предложение читать и выполнять закон идут новые запросы. Конечно, закон требует согласования с другими законами, изменения или отмены подзаконных актов, — и это тоже участок работы. Однако закон выполняют граждане, а их отношение к нему (не станем развивать тему их правовой культуры) — довольно неоднозначное.

Очевидное сопротивление этих самых граждан. Речь идет не только об университетской бюрократии, значительную часть ректорского корпуса. Речь идет о тысячах и десятках тысяч преподавателей и студентов, вовлеченных в систему полутеневого рынка дипломов, на который, собственно, и превратилась большая часть нашего высшего образования. Но если в высшем образовании при открытой и честной конкуренции, условия для которой создает закон, в конце концов рынок и продуманная политика сделают свое дело, то в среднем образовании ситуация значительно сложнее и неоднозначные.

Эта неоднозначность с особой силой проявилась при обсуждении Концепции. Документ разработан группой экспертов, каждый из которых трудится в образовательном секторе от 10 до 40, а то и больше лет. Собственно, это был интеллектуальный продукт коалиции из десятка негосударственных организаций, поддержанной фондом «Возрождение» еще осенью 2013.

Сначала речь шла о альтернативе тому, что делало с образованием предыдущее руководство МОН. После февраля 2014 года эксперты переориентировались на сотрудничество с профильным министерством (с профильным комитетом ВР сотрудничество было налажено раньше), - интересы представителей гражданского общества и власти совпали.

Обсуждение концепции выявило три группы, готовых к действию или к эффективному бездействии.

Первая — сторонники реформы. Как правило, это представители частных учебных заведений, продвинутые педагоги-новаторы, часть родителей (преимущественно городской средний класс), представители бизнеса и работодателей, часть управленцев и школьной администрации.

Им противостоит большая часть бюрократии областного и районного уровней (правда, здесь с региональными особенностями: чем ближе к Польше, тем более прогрессивные настроения), значительная часть администрации школ, часть учительского корпуса, тихо благоденствует на «неформальных отношениях» с родителями и теневом репетиторстве, значительная часть сельских учителей, которые переживают за судьбу сельской школы. Именно здесь можно ожидать не только открытого сопротивления, достаточно редкого в среде сеятелей разумного и доброго, но и скрытого саботажа, имитаций и «заговаривания» реформаторских инициатив. Уже сейчас нетрудно заметить, как представители этой группы игнорируют приказы, письма и распоряжения министерства, направленные на разгрузку школ от избыточной отчетности и дерегуляции деятельности образовательных учреждений. Как в средствах массовой информации пытаются дискредитировать, а в социальных сетях «троллей» сторонников реформ. Иногда их риторику трудно отличить от риторики тех времен, когда всех, кто пытался что-то изменить в системе, записывали в «иностранные агенты».

И, наконец, третья группа, которая составляет большинство, - это пассивные исполнители и наблюдатели. Туда входят учителя, администрация, родители — все те, кто ждет решений и действий власти и считает, что именно она всех подумает, за всех все решит и всего ответит. Именно эта среда периодически артикулирует удивленное вялое возмущение, сопровождая его перманентной жалобой на жизнь. Именно эта среда, подавленное убогими зарплатами, низким социальным статусом, безысходностью рутины, является главным ресурсом и пассивным союзником противников реформ.

Парадоксально, но и сторонников, и пассивных противников реформ нередко объединяет непонимание динамики изменений. Часть сторонников ждет быстрых результатов, забывая, что образование - это инерционная система, любая реформа должна «созреть», она требует времени. Среди сторонников хватает харизматиков, которые считают, что правильных лозунгов или бесконечных инвектив в адрес власти достаточно, чтобы все изменилось. Здесь хватает прожектеров и пассионариев, которые используют общественную дискуссию для самореализации, но не приспособленные к длительному, систематического усилия, рутинной ежедневной работы. Они охвачены революционным нетерпением, стремятся радикальные меры, наказание виновных и тому подобное.

Плохую услугу дает эффект заимствования, когда приводится в пример успехи соседей: а вот в Польше какие вузы, а вот какая там «матура»! — Забывая, что на реформы там потрачены годы и десятилетия в гораздо более благоприятных экономических условиях, при общественной консенсусе и последовательной, наследственной политике в секторе. Сторонники реформ нередко забывают и о том, что любые системные изменения в такой сложной и разветвленной иерархии, как образование, — это неизбежный беспорядок, дестабилизация системы, потери и лишения для многих участников процесса. В стране, где весь период ее существования в «верхах» царил популизм, а в «низах» — патримониализм, реформаторам нужно колоссальное мужество, чтобы сразу заявить о трудностях и потере.

Итак, подведем предварительные итоги. В рамках 4 факторов, необходимых для успешной реформы, являются как благоприятные обстоятельства, так и препятствия: сейчас они примерно равносильны. Нужен толчок, чтобы нарушить этот баланс в пользу реформ.

В части нынешней политической элиты есть понимание необходимости образовательной реформы. К сожалению, эта часть сосредоточена не на самих «верхах». Соответственно, ее задача — донести до тех, кто принимает судьбоносные решения, важность и необходимость эту реформу начать (так продолжать ее другие). Не менее важная задача этой группы политиков и бюрократии — консолидировать союзников у власти и обеспечить необратимость изменений. Это означает, что реформы, во-первых, должны быть закреплены законодательно, во-вторых, общество и профессиональное сообщество должны почувствовать их положительный эффект. Общество, точнее — заинтересована в реформе его часть, должна консолидироваться: противники реформ уже сплоченные действующими государственными структурами и единством цели — не допустить изменений. Сторонники пока фрагментированы и разобщены разным видением реформ, корпоративными и личными амбициями.

И здесь следует обратить внимание на гражданское общество: профессиональные ассоциации и организованные социальные группы (учителей, администраторов, работодателей, студентов, родителей и т. д.), социальные сети - это готовое среду для продвижения реформы, мониторинга и лоббирования изменений, давления на власть, общественных инициатив и акций. Все эти группы и силы могут и должны объединиться, договориться об общих целях и способах их достижения и поддержать реформу «снизу».

Тогда у реформаторов в «верхах» появится перспектива успеха. Они, в свою очередь, должны, наряду с системными усилиями, эффект от которых будет ощутим с годами, осуществлять тактику «малых дел»: тех позитивных изменений, которые станут ощутимы сегодня и сейчас, и не только на уровне распоряжения, приказа МОН, но и на уровне повседневной жизни. Если принято решение о сокращении отчетности, те, кто его не выполняет или саботирует, должны быть наказаны.

Необходимо не только выдавать важные и нужные приказы, но и контролировать их выполнение и добиваться исполнительской дисциплины, — здесь следует обратиться за помощью к гражданскому обществу. Его институты должны обеспечить мониторинг реформ, оперативный обмен информацией и реакцию на поступки тех, кто противодействует реформе. При современных технологиях и наличии активной части общества, которое стремится от разговоров о реформе и ее планирование перейти к делу, - это вполне реалистичная задача. Главное — достичь консенсуса среди реформаторов на всех уровнях по конкретных целях и способах их достижения.

Итак, украинское образование находится в критической точке своего существования. Несмотря социально-экономический кризис и сложную политическую ситуацию (мало времени и денег), есть целый ряд благоприятных факторов и предпосылок как для начала системной реформы, призванной радикально изменить нынешнюю систему (фактически, заменить ее на другую), так и для текущих «микрореформ» в различных секторах и сегментах образовательной системы, способных ускорить и облегчить переход к «макрореформы». Реформаторам на всех этажах общества нужно договориться, объединиться и действовать.