Память без защиты: в Кривом Роге не будет мемориала, а в Донецкой области Россия уничтожает захоронения
Фото: Первый Криворожский
Обещания, еще раз обещания, разочарования. Почему сектор военных захоронений в Кривом Роге так и не стал мемориалом
Неровные ряды могил
Людмила Скиба живет тихой, замкнутой жизнью в Кривом Роге. Ее сын Сава, боец Вооруженных сил Украины, погиб на фронте в 2022 году. После этого умерли мать женщины и ее муж, и она осталась одна. С тех пор 70-летняя Людмила редко выходит из дома, проводит дни, просматривая фотографии, чтобы сохранить память и хоть немного отвлечься от постоянной боли.
Сава Скиба
Женщина говорит, что почти не участвует в публичных мероприятиях и избегает громких обсуждений в соцсетях. Однако тема сохранения памяти о погибших для нее лично важна — именно поэтому она болезненно реагирует на проблему строительства на секторе, где хоронят военных.
Власти обещали мемориал, но оставили нас один на один с выбором и расходами, — рассказывает Людмила. — На секторе уже начали устанавливать «обычные» памятники из черного гранита, как на других кладбищах.В 2023 году власти анонсировали строительство единого мемориального комплекса. По замыслу, все могилы должны были быть вымощены плиткой с одинаковыми крестами из красного гранита. Но многие семьи, в частности Людмила, выступили против: «Мы не писали отказ от строительства мемориала или замащивания могил. Мы не хотели красных крестов». Впрочем, город решил иначе: от единого мемориала отказались.
Могила Савы Скибы
Теперь родные сами отвечают за обустройство могил и установку памятников. Из городского бюджета выделяется 50 тысяч гривен компенсации, однако в реальности обустройство могилы с памятником стоит от 80 до 140 тысяч. К тому же мощение между могилами власти не делают.
Из-за этого захоронения выглядят хаотично: разная высота, разные материалы, разные памятники, не выровненные ряды. Ограда и входная группа до сих пор не достроены, часовня — только на этапе фундамента, ритуальная площадка — в котловане, а между бетонными конструкциями уже прорастают сорняки и скапливается мусор. Единственный объект на секторе, завершенный полностью и досрочно, — это постамент под скульптуру.
Скоро будет год с момента обещания властей провести на нее открытый конкурс.
Общая мостовая, обещанная властями, тоже не выполняется. Один из главных аргументов властей в лице директора департамента развития инфраструктуры Ивана Карого — опасения, что тяжелая техника, которая будет это делать, повредит покрытие при установке памятников. Ранее чиновники просили семьи письменно отозвать отказы от работы на могилах, чтобы иметь возможность сделать общее мощение.
Надпись «тут не мусорник»
Смогу ли я дожить до того, когда это все уладится, чтобы поставить памятник достойный, который заслужил мой сынок? — говорит мать погибшего. — Лучше сделаю все сама, чем буду ждать милости от чиновников.
Постамент «Героям Слава»
Беспокоит Людмилу и ситуация с «Книгой памяти» о погибших в Кривом Роге. Профинансированная городским бюджетом, книга вышла с портретом и обращением к криворожцам Александра Вилкула, сына временно исполняющего обязанности городского головы. Мать погибшего отказалась передавать информацию о сыне для нового тома книги, когда узнала, чей портрет там размещен.
Читайте также: «Потому что он враг моего сына». Мать погибшего воина из Кривого Рога хочет вернуть Вилкулу книгу памяти
Этот человек, — говорит она, — имеет очень сомнительное прошлое. Раньше открыто поддерживал идеи «русского мира», а сейчас почему-то пишет предисловие к книге о наших погибших. Для меня это неприемлемо. Я считаю, что такое издание будет иметь ценность только тогда, когда его будут создавать люди, которым доверяет общество.
Могилы защитников
Самоустранение власти — удар по культуре почитания погибших. Взгляд военного историка
Василий Павлов — военный историк, председатель общественной организации «Центр военной истории». Он хорошо знает, как разные страны работают с памятью о погибших воинах и почему в Украине этот процесс часто буксует. Павлов начинает с главного: в Украине фактически отсутствует целостная государственная историческая политика, а мемориализация является ее важной составляющей.
16 июля Верховная Рада Украины одобрила в первом чтении законопроект, который определяет основы государственной политики в сфере национальной памяти украинского народа. За это решение проголосовал 301 депутат.
Это документ, который сможет хотя бы частично закрыть наиболее проблемные вопросы, — говорит историк. — Мы мало знаем о современных подходах и часто отталкиваемся или от советской традиции, или от того, что делает сейчас Россия. У нас либо перебор народных элементов, либо стилистика 90-х, либо прямое воспроизведение советских образцов.По мнению Василия Павлова, решить эту проблему можно только совмещением государственной политики, воли местных властей и активности общин. Он убежден, что именно государство должно оставаться «монополистом» в сфере мемориализации. В качестве положительных примеров он упоминает сектор военных захоронений в Тернополе и конкурс на обустройство Марсового поля во Львове. Здесь, по его словам, сыграла роль местная украинская традиция — от могил сечевых стрельцов до захоронений воинов Галицкой армии. На юге и в центре Украины такой основой может быть казацкая традиция: казацкие кресты из светлого камня, естественная интеграция мемориала в ландшафт.
Военный историк выделяет пять ключевых элементов, которые могут лечь в основу современного подхода к мемориализации.
- Отдельные секторальные мемориалы — пространство для почитания, удобное для семей, вписанное в природный ландшафт, а не в бетонно-гранитную геометрию.
- Светлый камень — традиция с казацких времен. Не обязательно мрамор — достаточно песчаника или светлого известняка. Это символика, которая имеет преемственность.
- Казацкий крест — универсальный символ, который объединяет разные регионы и эпохи.
- Отказ от советских шаблонов — без бронзовых фигур, красного гранита и неконтролируемых «народных инициатив».
- Прозрачная коммуникация — мемориал не появляется по приказу. Его создание — это процесс с привлечением специалистов, семей, общины.
Василий Павлов считает, что выдача разовых выплат на установку памятников в Кривом Роге — пример самоустранения и перекладывания ответственности.
Власть должна была выступить посредником: собрать круглый стол, пригласить семьи, историков, архитекторов. В городе есть ресурсы. Но вместо консенсуса — перекладывание ответственности на родственников. Это шаг в никуда, — говорит Василий. — Очень жаль, ведь сектора захоронений военных — это на десятки лет, а может, и на века…Мемориалы во многих странах становятся обязательными местами для иностранных делегаций и центральными локациями торжественных церемоний местной общины. Историк подчеркивает: можно сколько угодно красиво говорить о чествовании и мемориализации, возлагать цветы, проводить мероприятия, но если пройтись по секторам военных захоронений — картина не соответствует риторике.
Сектор военных захоронений
Война не только забирает жизни — она пытается стереть память. Там, где российская оккупация меняет городские пространства, украинские могилы обматывают чёрной плёнкой, мемориалы демонтируют или разбивают кувалдами, а архивы захоронений исчезают бесследно. Одновременно в свободных и прифронтовых общинах люди и местная власть упорно возвращают имена, ищут новые форматы почтения и налаживают процедуры перезахоронения, чтобы достоинство погибших не зависело от линии фронта.
Стирание памяти об украинских военнослужащих на оккупированных территориях
В Донецкой области эти проблемы стоят особенно остро. В Мариуполе разрушили Мемориал памяти военнослужащим-мариупольцам, а на крупнейшем кладбище в пгт Старый Крым российская администрация полностью уничтожила архивы захоронений за 2021–2024 годы. Утраченные документы означают, что сегодня почти невозможно установить точное местонахождение отдельных и массовых могил, подтвердить личности похороненных и найти их семьи. На оккупированных территориях параллельно появляются помпезные стелы и музеи так называемым героям СВО, тогда как любые следы украинской памяти убирают.
Вандализм имеет и демонстративные формы — например, в селе Чмыровка на Луганщине оккупанты обмотали чёрной плёнкой памятники на могилах украинских защитников. Участок, где с 2014 года хоронили неизвестных и местных воинов, ранее благоустраивал предприниматель и волонтёр Владимир Винник. Неоднократно уничтожался и памятный знак Василию Слипаку возле Мироновского и Луганского — символ того, как российские военные системно пытаются сломать украинскую память.
В Селидово и Курахово, которые были оккупированы не так давно, нет полной картины состояния мест памяти: по имеющимся данным, в Селидово похоронены 26 человек (из них один — участник АТО/ООС), в Курахово — двое воинов АТО/ООС и 32 участника боевых действий после начала полномасштабного вторжения. Бюджеты поддержки семей погибших военных различаются: в Курахово в бюджет заложено по 375 тысяч гривен, а в Селидово — 200 тысяч гривен на одну семью.
Аллею славы уже невозможно инвентаризировать в Покровске. В Краматорске начались перезахоронения военных
Там, где продолжаются бои, даже подконтрольные Украине кладбища становятся мишенью. В Покровске община вынуждена признать: центральное кладбище и обновлённую в 2021 году Аллею славы сейчас невозможно инвентаризировать — территория находится в зоне активных боевых действий. Известно, что здесь похоронены 106 военнослужащих, но сколько семей обращались по поводу перезахоронения, местная власть не уточняет. Из инструментов поддержки — единовременная помощь семьям новых погибших в размере 50 тысяч гривен и 40 тысяч гривен на благоустройство могилы.
Аллея Героев в Краматорске. Фото: Дмитрий Глушко, Новости Донбасса
На этом фоне Краматорск демонстрирует иную динамику — более спокойную, но тоже болезненную. Здесь продолжаются захоронения на Аллее Героев, официально основанной 21 августа 2024 года. По состоянию на сегодня на аллее покоятся 143 защитника. В целом в городе похоронены 249 военных, ведь часть по желанию семей хоронили на других кладбищах. Приближение линии фронта и страх повторить тяжёлый опыт Покровска, где ведутся активные боевые действия, или оккупированных городов, уже стали причиной перезахоронения военных. Сейчас городская власть сообщила «Новостям Донбасса» как минимум о трёх случаях, когда семьи переносили могилы после эвакуации семьи или просто в более безопасное место. На захоронения в 2025 году город заложил 1 миллион 250 тысяч гривен. Параллельно появляются памятные доски в учреждениях, где учились погибшие, и названия улиц в их честь. Краматорск ведёт и собственный мемориальный проект «Небесное войско Краматорска»: в 2025 общинам передали печатные книги с историями каждого Героя, погибшего до этого года, а следующий том должен собрать истории погибших в 2025.
Аллея Героев в Краматорске. Фото: Дмитрий Глушко, Новости Донбасса
В приватных разговорах родные и духовенство говорят о главном — о достоинстве. Священник из Краматорска (по его просьбе мы не называем имени) объясняет: «Тело — из земли и в землю возвращается. Душа — вечна. Если издеваются над могилами, это аморально и на их совести. Но семья должна знать: молитва возможна где угодно, и душа всегда рядом». Мы просим его разъяснить позицию относительно перезахоронений в военное время: «Что касается перезахоронения: это не грех и не влияет на душу человека. Главное — молитва за душу и достоинство в каждом действии. Нельзя глумиться над усопшими, но если обстоятельства вынуждают переносить захоронение — семья может принять это решение спокойно».
Свою границу уважения обозначает и Михаил Холопов, отец погибшего защитника из Краматорска. Его сын, Михаил Холопов (младший), родился 8 сентября 1990 года, был одним из лучших спортсменов города, работал помощником сталевара на заводе «ЭМСС». С 2015 года — в армии: прошёл АТО/ООС, полномасштабное вторжение встретил на аэродроме в Краматорске, позднее стал оператором беспилотника. 8 апреля 2025 погиб в бою под Курахово.
Отец говорит жёстко и честно: «Я не испытываю сочувствия к врагу, но никогда бы не стал унижать могилы — даже вражеские. Есть честь и человеческое понимание. Топтаться по захоронениям — аморально». Он добавляет: «Если здесь будет оккупация — это хуже полицаев во Вторую мировую. Но они сюда не дойдут, ноги сломают. Я всем говорю: верьте в Вооруженные силы Украины, всё будет хорошо. Русским дадут отпор и не допустят продвижения сюда». Для себя Михаил решение принял: «Перезахоронением сына я заниматься не собираюсь. Он должен покоиться здесь, в Краматорске». В то же время он рассказывает историю знакомой: «Она боится ехать в Краматорск — опасно. Её сын сейчас на ДНК-экспертизе. Говорит: “Лучше кремирую и похороню в крупном городе, где не придётся беспокоиться о могиле”. Так ей спокойнее — и за себя, и за память о сыне».
«Эвакуация памяти»
Наряду с личным выбором есть и практические механизмы, которые уже работают в общинах. Когда боевые действия подступают к мемориалам, местная власть прибегает к «эвакуации памяти» — временной разборке и перевозке памятных комплексов в более безопасные места. Так произошло с Аллеей Славы в Курахово: в августе 2024 года её сняли и перевезли в Каменское на Днепропетровщине. В 2025 аналогичное решение приняли в Селидово — Аллею памяти, установленную в 2023 году, эвакуировали в село Слобожанское рядом с центром поддержки ВПЛ Кураховской общины. Для многих это — единственный способ спасти имена и символы, когда вокруг раздаются взрывы.
Проблема перезахоронений требует отдельного внимания. Защитники из ныне оккупированных городов часто покоятся в громадах, которые их приняли в 2022–2025 годах. Что делать после деоккупации родных мест? Часть семей, как Михаил, оставляют могилы там, где о них заботились в самое тяжёлое время. Другие — готовятся вернуть близких домой. Государство и общины здесь имеют разные роли: помочь с документами и судебно-медицинской экспертизой (при необходимости — ДНК), обеспечить логистику, соблюдать религиозные обряды и одновременно сберечь «цепочку сохранения доказательств», если захоронение может быть важным для расследования военных преступлений. Священник подытоживает: «Молитва — наша сила. А достоинство в отношении к умершему — наш долг. Где бы ни была могила — молитесь и держите память живой».
Похороны украинского военнослужащего из Краматорска Михаила Холопова (младшего). Фото: Дмитрий Глушко, Новости Донбасса
Цифровые мемориалы и поддержка семей погибших
Есть ещё одно решение проблемы — создание цифровых мемориалов. Когда исчезают бумажные книги, общины сохраняют данные в облаке: сканируют реестры, делают дубликаты, создают страницы памяти с фотографиями, биографиями и аудиовоспоминаниями. Так появляются виртуальные мемориалы, к которым не страшно добраться даже во время тревоги. В Селидово одиннадцатиклассник Тарас Иванов взялся «оцифровывать память» о своём отце и его побратимах — это пример того, как молодёжь подхватывает нить, которую пытаются оборвать боевые действия и оккупация.
Параллельно общины продолжают поддерживать семьи погибших. Где-то это единовременные выплаты и помощь в благоустройстве могил, где-то — создание мест тихого почтения в храмах, парках или центрах для ВПЛ. Там, где возможно, появляются временные мемориальные зоны, которые, когда придёт время, можно будет перенести обратно в освобождённые города. Но при всех локальных усилиях очевидно: тема мемориализации нуждается и в государственных решениях. Уже существуют предложения по упрощённым «военным» процедурам эксгумации и перезахоронения, стандартам цифрового учёта и защиты архивов, а также форматам «эвакуации памяти». Без них общинам приходится каждый раз изобретать велосипед, а семьям — проходить долгий путь в одиночку.
Борьба за память — это тоже важная миссия. Там, где враг пытается скрыть следы, общины упорядочивают списки, перевозят аллеи, пишут книги о своих Героях. Там, где удар разрушает камень, люди ставят свечу и обещают: имя не исчезнет. И пока это обещание держится, у войны нет шансов победить окончательно.
Статья была подготовлена в соавторстве журналистками «Первого Криворожского» Марией Пунтус, «Новостей Донбасса» Дмитрием Глушко и редакторами Софией Скибой и Юлией Диденко.